НАЦИОНАЛЬНЫЕ ПРЕДПОЧТЕНИЯ В КОРАНЕ
Мухаммед был арабом и этот факт имел несомненное влияние на мнимые откровения Мухаммеда. Национальность составляет для людей тот "idolum tribus", который больше, чем что-либо другое, препятствует человеку верно оценивать другие общества и народы, каким бы космополитом он ни был.
Но у боговдохновенного писателя таких узких симпатий быть не должно. В религии, говорит святой Апостол, "нет различия между иудеем и эллином, потому что один Господь у всех, богатый для всех призывающих Его". Нет ли в Коране арабских национальных привязанностей Мухаммеда? Несомненно, есть.
Во-первых, он отдает арабскому народу полное предпочтение пред всеми другими народами. Вы, говорит он арабам, самый лучший народ из всех, какие возникали среди людей (3:106). Конечно, такая речь арабам не могла не понравиться, и ею Мухаммед подкупил не одного араба. Но что подумает об этой речи человек другой нации и позволительны ли такие слова в устах пророка, возвещающего веру в Бога, у которого все народы равны, как происшедшие от одного сотворенного Им родоначальника?
Во-вторых, под влиянием национальной точки зрения Мухаммед превозносит в Коране арабский язык. По его словам, Коран потому и ниспослан на арабском языке, что этот язык самый превосходный. Однажды арабы, удивленные тем, что Мухаммед выдает Коран за откровение, написанное на небе в особых свитках, спросили его: почему же Коран не написан на небе на каком-либо иностранном языке? Мухаммед объясняет свою речь превосходством арабского языка "Если бы Мы, - сказал он, - изложили его (Коран) на иностранном языке, то они непременно сказали бы: о, если бы его знамения были изложены ясно! Иностранная речь то же ли, что и арабская?" (41: 44) Эта национальная привязанность, несвойственная религиозному реформатору, причина того, что мусульмане- неарабы не понимают Корана и не переводят его на родной язык ради мнимой ясности арабского.
Наконец, в-третьих, национальность Мухаммеда сказалась в Коране на всех тех обрядовых и гражданских узаконениях, которые он установил в арабском вкусе, вопреки влиянию лучших религий и часто вопреки первоначальному своему слову. Известно, что сначала он сделал очень много различных постановлений по иудейскому образцу, а потом изменил их сообразно с арабскими привычками, например, о кыбле10, о посте, об употреблении вина и др. Только узконациональная точка зрения могла допустить эти непримиримые с здравым смыслом скачки Мухаммеда.
ПСИХОЛОГИЯ ТОРГОВЦА
Как араб по нации и мекканец по происхождению, Мухаммед должен был заниматься торговлей. С незапамятных времен мекканцы сделались купцами, устраивали склады товаров и снаряжали караваны, которые беспрестанно проходили чрез их город из Южного Йемена и Хиджаза в Северную Сирию и обратно. Род Мухаммеда тоже принадлежал к мелким купцам. Отец его держал верблюдов и ходил с ними в разные пункты Сирии. Торговые наклонности пробудились в Мухаммеде очень рано. Еще будучи мальчиком двенадцати лет, он заставил слезливыми просьбами дядю своего Абу-Талиба взять его с собой в торговое путешествие. Дальнейшая судьба его - сначала как приказчика, а потом как мужа богатой купчихи - сделала из него ловкого торговца и достойного согражданина корейшитов. Занятие торговлей и постоянное наблюдение торговых операций сказалось на языке Мухаммеда и выражениях в Коране. Цена, торговля, купля, прибыль, весы, замен, договор - все эти термины из сферы торговых занятий и впечатлений он невольно переносил в Коран. Говоря, например, о нечестивых и их судьбе, он так выражается: это такие люди, которые взяли себе ложь взамен истины:
"не прибыльна их торговля: (2:16); они ничтожною ценою оценивают знамения Бога" (9:9).
У праведных тоже как бы происходит торговля:
"они ждут торговли, которая не будет неприбыльна; плату им Он даст верно" (35:36–37).
День суда им изображается происходящим как бы в магазине купца.
"В тот день, говорит он, взвешивание дел будет верным; чьи весы спустятся под тяжестью, те будут блаженны; а чьи весы поднимутся от легкости, те сами себя сделают несчастными" (7:7).
Обличение иудеев он заканчивает восклицанием:
"как ничтожна цена того, за что продают они себя" (2:73, 84, 96).
Самого Бога под впечатлениями своего прошлого торгашества Мухаммед не мог представить лучше, как в образе купца, который покупает, платит и заключает договор. Так, говорит он:
"Бог купил у верующих жизнь их и имущества их, платя им за них раем... Кто в своем договоре вернее Бога? Так радуйтесь о вашем торге, которым вы сторговались с Ним" (9:112). Так, говорит он
По мнению Корана, у Бога можно купить будущую жизнь за настоящую (4:76). Таким же образом объясняется и частое повторение в Коране выражения о променивании знамений Божиих на малоценное... Нельзя сказать, чтобы это влияние торгашества Мухаммеда ограничивалось в Коране только образцами выражений его. Нет, оно простиралось на самую мысль его. Он, например, особым стихом рекомендует арабам рисковать своим имуществом в торговых сделках и позволяет, ради ожидаемого барыша, даже расточать имущество:
"Верующие! не расточайте ваших имуществ, употребляя их между собою на пустое, кроме таких случаев, когда будут между вами торговые сделки по взаимному согласию" (4:33).
ВОСТОЧНЫЕ ФАНТАЗИИ
Будучи истинным сыном восточных родителей и воспитателей, Мухаммед отличался восточным воображением. Обстоятельство это в высшей степени отобразилось на книге ислама. Произнося разные речи арабам от лица Самого Бога, он не замечал, что Бог его говорит не общечеловеческим языком, а языком восточного человека; вследствие чего в Коране мы часто встречаемся с такими выражениями, которые европейцу покажутся наивными и смешными.
Для выражения неограниченности Бога условиями времени священному писателю достаточно было сказать, что пред Господом день один, как тысяча лет (Пс. 89, 5; 2 Петр. 3, 8), - то Мухаммед, услышав это от "людей Писания", почел недостаточным сказать так. Течение дня, говорит он, у Бога пятьдесят тысяч лет (70:4).
Чтобы выразить богатство некоего Моисея Каруна, он не перечисляет количества стад его, людей, семейных и т.п., как это делается в Библии, а употребляет самую неправдоподобную фразу: "Мы доставили ему столько драгоценностей, что ключи от них едва могла носить толпа людей сильных" (28:76).
Вследствие этой бессознательной восточной фантазии Мухаммеда самые известные и назидательные библейские факты передаются в Коране дико, уродливо и неправдоподобно.
Вот как просто и естественно говорится в книге Моисея о красоте Иосифа: "Иосиф же был красив станом и красив лицом. И обратила взоры на Иосифа жена господина его" (Быт. 39, 6–7).
Для Мухаммеда этой картины недостаточно. Он заставляет жену господина Иосифа пригласить других женщин, чтобы они подивились красоте Иосифа, и положить пред ними ножи, чтобы они от удивления порезали себе руки. "Когда они увидели его, - говорит Мухаммед, - то пришли от него в исступление, порезали себе руки и говорили: ей Богу, это не человек, это восхитительный ангел" (12:30–31).
Известно, что евреи при горе Синайской в отсутствие Моисея заставили Аарона отлить тельца "И он, - говорится в Библии, - сделал литого тельца и обделал его резцом"13.
Мухаммед и этим не удовлетворяется. Чтобы усилить тяжесть вины евреев, он по своему воображению заставляет в Коране этого литого тельца замычать: "И вылил, - сказано в Коране, - для них тельца и он мычал (20:90) и сделал себе народ животное мычащее" (7:146).
История Давида и Соломона в Библии проста, естественна и назидательна. В Коране же она доходит до нелепости. Чтобы показать мудрость Соломона, Мухаммед не рассказывает о действительном проявлении проницательного ума его, а представляет его в чисто восточном, сказочном виде - знающим язык птиц, разговаривающим с муравьями и т.п. У него будто было войско из гениев, людей и птиц, он будто подслушал совет муравья войску, улыбнулся и рассмеялся от этого; он делал осмотр птицам и, когда не нашел попугая, разгневался, хотел его зарезать, но выслушал его объяснение и простил (27:15–45). Ему Бог покорил ветр, который по его повелению несся туда, куда он хотел, и дьяволов, которые все были или строителями, или водолазами (38:35–37);
Подобным же образом искажена Мухаммедом история об Аврааме. В 15-й главе Книги Бытия говорится, что Бог велел Аврааму принести в жертву телицу, козу, овна, горлицу и молодого голубя. Он рассек их пополам и положил одну часть против другой; только птиц не рассек. И налетели хищные птицы, но Авраам отгонял их (Быт. 15, 9–10).
Мухаммед не мог понять знаменательного чуда, и вот в какой фантастичной форме передает библейское событие. "Бог сказал Аврааму: так возьми четырех птиц, рассеки их на куски, какие ты хочешь, и части их разложи по горам; потом позови их; они быстро прилетят к тебе; из этого узнай, что Бог силен, мудр" (2:262).
Если сравнить приведенные из Корана фантастические описания с подобными им образами других восточных произведений, то получится удивительное сходство в полетах воображения.
Вот, например, как говорит Мухаммед о силе и тяжести Корана: "Если бы мы ниспослали этот Коран на какую-нибудь гору, то ты увидел бы, как она понизилась бы и распалась бы на части от страха Божия." (59:21).
Как самая идея о массивности Корана, так и выражение ее свойственны только восточному человеку и потому на Востоке не новы. Мы знаем, что о сочинениях Зороастра персы говорили, что каждый из двенадцати его томов так был тяжел, что один вол едва мог везти его.
Приведенные примеры суть наглядные проявления туземной особенности автора Корана.
НАСКОЛЬКО БЫЛ ОБРАЗОВАН МУХАММЕД?
О школьном обучении или начитанности его не может быть и речи. Большинство биографов отказывают ему в грамотности. Сам он называет себя в Коране "неученым пророком".
По одному преданию, Мухаммед однажды сказал своему секретарю Муавии: "проведи такую-то букву прямо, разделяй такую-то". Из чего следует, что по крайней мере буквы он различал и кое-как читал. Говорят также, что на смертном одре он попросил себе письменные принадлежности, чтобы написать какую-то книгу, и что просьбы этой окружавшие его не исполнили из опасения, как бы он не написал чего-либо сумасбродного.
Весь запас сведений, какие он мог приобрести, ограничивалось тем, что давалось ему общением с такими же арабами, как он, и еще собственным наблюдением природы. Правда, он сносился с людьми Писания, слушал епископа Косса и узнавал кое-что от евреев. Но все эти источники сведений были случайны, некоторые не надежны и во всяком случае не могли заменить ему школы и систематического образования. Да и что можно было узнать в то время от современников, когда они огонь добывали трением (Коран, 56:70)?
Сам Мухаммед указывает в Коране на свою неученость; например в словах: "те, которые последуют сему посланнику, неученому пророку" (7:156); "Он из среды сих безграмотных воздвиг посланника" (62:2).
В изложении речей Корана Мухаммед оставил такие перлы своего невежества, которые с несомненностью убеждают, что книга эта могла быть произведением только малограмотного и малосведущего автора. В неё вошли простые, чисто народные представления, и притом в самой грубой фантастической форме.
Милость Бога к людям, по Корану, состоит в том, что Он землю разостлал ковром, чтобы люди ходили по ней широкими дорогами!
Могущество свое Бог проявил тем, что сделал свод небесный чуждым всяких трещин.
Горы устроены с тою целью, чтобы земля не колебалась.
Смена дня и ночи зависит от того, что ночь скрывается внутри дня, а день - внутри ночи.
Небо представляется состоящим из семи небес, отделенных одно от другого особыми сводами.
Земель, говорит Коран, Бог сотворил тоже семь.
На небе Бог поставил весы, то есть созвездие зодиака, чтобы люди не уклонялись от правильности в весе.
Звездный мир существует для того, чтобы преградить дьяволам доступ на небо, а падающие звезды это пламень, которым небожители поражают дьяволов, покушающихся подслушать тайны надзвездного мира.
От земли до неба где-то есть лестница, по которой ангелы восходят к Богу в течение дня.
Приведенные примеры, тем не менее, не способны убедить мусульманина, что их происхождение не от Бога, а от неучености пророка, потому, что коранические басни впитаны им с молоком матери и, не зная наук, он признает басни истиной.
Вот, например, что говорит известный путешественник Вамбери о своей педагогической практике среди высокопоставленных особ в Персии и Турции:
"Несмотря на мое серьезное намерение познакомить моих высокорожденных питомцев с элементарными понятиями из физики, с историей и географией, все мои старания просветить их пропадали даром... При объяснении обыденных явлений природы, едва дети успевали выслушать объяснение грома, молнии и радуги, как уже выскакивали, как угорелые, и летели в гарем рассказывать матери и няньке о необыкновенных выдумках франкского учителя. Эти выдумки приводили в ужас упомянутых дам, а франкский учитель всегда объявлялся ослом, рожденным в черном неверии, и к Богу воссылались молитвы, дабы Он простил грехи отца, пользующегося услугами такого учителя.
Таким образом, необразованность Мухаммеда, положившая печать на Коран, служит препятствием к образованию мусульман. Оттого просвещение с Кораном непримиримо, и просвещенный мусульманин не может быть истинным мусульманином, как показывают это и примеры.
УМСТВЕННЫЕ СПОСОБНОСТИ МУХАММЕДА
Умственное невежество Мухаммеда зависело еще от ограниченности его способностей. Мы имеем полное право отказать ему в хорошей памяти и в той аналитической деятельности, которая характеризует даже обыкновенных людей, но с последовательным умом, рассудительных и потому самостоятельных. Мы знаем, из того же Корана, что он часто забывал сложившиеся в его душе складно и рифмованно стихи Корана; что он твердил стихи Корана и через то перепутывал смысл их, когда мнимый ангел приносил ему мнимые откровения. Это отсутствие хорошей памяти Мухаммеда отразилось на всем Коране.
Слабость умственных способностей Мухаммеда, вынуждала его советоваться с мусульманами и слушаться Омара, его матери и других женщин, эта слабость подвергала его обманам со стороны жен и подчиняла его их капризам, она сказалась в анахронизмах, неточных выражениях Корана.
Только непоследовательный ум может сказать в одном месте, что земля сотворена прежде неба, в другом - небо прежде земли. Противоречий таких в Коране много, и вследствие их многочисленности привести их здесь нет возможности. Эта противоречивость Мухаммеда свидетельствует о том, что логические законы мышления в нем были слабы и это обстоятельство послужило для Мухаммеда основанием для сознательных противоречий, прикрываемых теперь в мусульманской науке иррациональною теориею отменения.
Та же ограниченность мышления арабского пророка сказалась в Коране в бесчисленных таких предложениях, которые по форме обещают что-то новое, и по содержанию лишь повторяют соседнюю мысль. Например: "Посланник! передай, что открыто тебе Господом Твоим; если ты не сделаешь этого, то ты не передашь того, что послано тебе" (5:71).
Выходит, таким образом: если ты не передашь, то не передашь. Объяснение этой бессмысленной тавтологии толковниками Корана показывает только, что они на месте Мухаммеда выразились бы гораздо яснее его. Таких предложений в Коране чрезвычайно много.
Нельзя не указать на бессистемность изложения в Коране. Только систематически последовательный и развитый ум может излагать свои мысли правильно и в порядке.
Вот, например, семь первых стихов 5-й главы. В первом из них говорится о родах пищи, во втором о жажде, в третьем об охоте и справедливости, в четвертом снова о пище и о бросании стрел, в пятом о вероуставе ислама, в шестом опять о пище и в седьмом о браке и исламе. В некоторых главах отсутствие последовательности рассказа или увещания доходит до того, что решительно невозможно определить, о чем и, главное, что говорится.
Мы уверены, что редкий мусульманин и с большим трудом скажет нам, о чем и что именно говорится в 18-й главе. Эта неясность, зависящая от малограмотности Мухаммеда, одинаково компрометирует как автора, так и его произведение. Наконец, умственная слабость вместе с необразованностию Мухаммеда были причиною появления в Коране стихов, связанных с его суеверностью.
СУЕВЕРИЯ МУХАММЕДА
О суевериях Мухаммеда его биографы и предания сообщают нам немало любопытных сведений.
Будучи язычником, он следовал общему обычаю арабов и посвящал богам перворожденную верблюдицу, овцу и козу.
Сделавшись народным проповедником, он по-прежнему боялся ночной темноты и входил в свою комнату только тогда, как зажигали огонь.
Не зная законов природы, он больше видел в мире зла, чем добра, и больше боялся явлений естественных, чем понимал их.
Если небо покрывалось облаками, он изменялся в цвете лица и предавался странным опасениям, пока небо не прояснивалось.
К ветру он относился крайне суеверно. Когда дул ветер, Мухаммед говорил: "Господи, умоляю Тебя, сделай этот ветер добрым для меня".
Когда являлись тучи и облака, он беспокойно бегал взад и вперед; тучи проходили, и он успокаивался.
Некоторые места Мухаммед, подобно арабам-язычникам, населял демонами и джиннами.
Говорят еще, что он приходил в трепет, когда видел форму креста.
Некоторые дни недели и числа месяца в его глазах имели особенное значение.
Он сильно боялся несчастного влияния дня среды, и до нас дошла от него молитва: "Ищу помощи у Бога от злотворного дня среды".
Для начала какого-либо дела он выбирал нечетное число месяца. Лекарство, например, он принимал не иначе как в нечетное число времени.
Вторник, падающий на семнадцатое число месяца, Мухаммед считал самым благоприятным днем и ручательством за благополучие на целый год.
Мухаммед верил в дурной глаз. Однажды Асма сказала ему: "О пророк! семейство Джафара производит пагубное влияние своим взглядом. Не следует ли употребить от этого зла колдовство"? "Да! - отвечал пророк, - если есть в мире что-нибудь сильнее судьбы, то это дурной глаз".
Мухаммед держал при себе белого петуха в охранение от дурного глаза и колдовства.
Мухаммед верил в колдовство. В первый год по прибытии его в Медину ни у одного из мухаджиров не рождалось детей. Обстоятельство это опечалило пророка, и он приписал несчастие колдовству иудеев.
Мухаммед верил в колдовство арабских и иудейских волшебников. Эти волшебники, когда желали причинить вред кому-нибудь, например, навести болезнь, завязывали узлы и хранили их в каком-нибудь тайном месте.
По преданию от Айши, Мухаммед верил, что он однажды был заколдован таким способом и вследствие этого не в состоянии был ничего сделать со своими женами.
Мухаммед верил, что существуют некоторые средства защищать себя от чар и колдунов. По одному преданию, он сказал: "Кто ежедневно ест по семи фиников из рода аджва, тому не причинит вреда ни яд, ни волшебство".
Он разделял еще суеверие арабов относительно покрытого лица. По одному преданию Хадиджа, чтобы узнать, добрый или злой ангел производил на мужа ее тревожное впечатление, однажды во время экзальтации его сняла с головы своей покрывало. Мухаммед успокоился, из чего узнала она, что его посещал ангел добрый. По тому же суеверию и он закутывался иногда, как это видно из Корана.
Мухаммед верил в значение снов. Происхождение хорошего сна Мухаммед приписывал Богу, а дурного - дьяволу. В последнем случае он советовал по пробуждении плюнуть с обращением к Богу о помощи и избавлении от злотворности сна.
Именно, по Корану, два ангела, Гарут и Марутх, были посланы Богом в Вавилон, чтобы научить людей волшебству, как, например, разлучить мужа от жены и т.п. (2:95–96).
Кроме своего убеждения в происхождении колдовства, Мухаммед оставил в Коране молитву от злотворности его, содержащуюся в двух последних главах: "Ищу убежища у Господа рассвета от злотворности того, что сотворил Он, от злотворности ночной темноты, когда она все покрывает; от злотворности женщин, дующих на узлы, от злотворности завистника, когда он завидует" (113:1–5); "Ищу убежища у Господа людей, царя людей, Бога людей, от злобы скрытого искусителя, искушающего сердца людей, - от гениев и людей" (114:1–6).
Примечательно то, что истинный пророк должен отвергать волшебство, как ложь, и грозить наказанием за веру в эту ложь, а Мухаммед признает волшебство и молится от его влияния.
Суеверностью Мухаммеда объясняются и те многочисленные стихи, в которых он постоянно обращается к Богу за защитой от сатаны, "прогоняемого камнями". По той же причине он и Богу приписывает выражения, взятые из языка суеверных арабов, веривших в судьбу и гадавших о ней по полету птиц. "Мы, - говорит Бог в Коране, - к шее каждого человека привязали птицу" (17:14).
Суеверность Мухаммеда освящала все те вымыслы относительно дьяволов, помогавших Соломону, птиц и муравьев, с которыми он разговаривал, ветров, которые служили ему и Давиду, сновидений, которые самому ему приходилось видеть, дьявола, внушавшего богопротивные стихи, обезьян, в которых будто бы были обращены иудеи, и т.п.
Мусульманину трудно принять то, что подобные коранические тексты происходят из суеверности пророка, не только потому, что мусульманин верует в истину Корана, но и потому, что мусульмане вообще (арабы особенно) самый суеверный народ в мире.
Суеверий больше у язычников и дикарей и вообще некультурных людей; их меньше или совсем не бывает у людей образованных, развитых. И если Мухаммед верил в суеверия, если последователи его верят в волшебство, то потому, что, как первый, так и последние, чужды образования.
НРАВСТВЕННЫЕ КАЧЕСТВА МУХАММЕДА
В моральном отношении пророк ислама был истинным арабом. Но полученные от арабов нравственные качества развились в нем более, чем у обыкновенного араба. Какие же это были качества?
Мы не ошибемся, если назовем арабов народом хитрым. Хитрость у них развивалась в постоянных столкновениях враждовавших племен, в разбоях и грабежах караванов. Подсидеть караван, подкараулить в засаде врага, окружить его со всех сторон, обобрать и насмеяться над ним считалось добродетелью. О великодушии в подобных случаях не рассуждали. Вероломство ему предпочиталось безусловно.
Эту черту унаследовал и Мухаммед. Его хитрость возвышалась до сметливой тактичности и последняя спускалась до пошлого коварства. Он умел лавировать среди враждовавших сторон и извлекать для себя пользу из их вражды и споров.
Когда возник спор о том, кому принадлежит честь перенести в Каабу черный камень. Мухаммед решил этот спор так, что все остались довольны, а сам он получил в награду название "верного".
Когда после Бадрской битвы мусульмане стали смеяться над пленником, дядей пророка Аль-Аббасом, что он, такой атлет, поддался такому слабому человеку, как Абу-Язер, тогда Мухаммед объявил, что пленившему помогал ангел Гавриил, чем и снял стыд с дяди и не отнял чести у Абу-Язера и удивил арабов простотою разгадки.
Умел пророк арабский привязывать к себе друзей и обезопаcивать от врагов.
Он взял у своего друга дочь в жены и переименовал его из Абуль-Каба в Абу-Бекра - "отца девственницы".
Скрепил также дружбу с Омаром женитьбой на дочери его Хавсе.
Узнав, что дочь Абу-Софиана в Абиссинии овдовела, он выписал ее в Медину и опять женился на ней не без скрытой цели смягчить гнев отца ее.
Поражая без пощады арабов вне Медины, он щадил врагов своих в этом городе и, зная, насколько влиятелен и опасен ему Абдаллах-ибн-Обей, заискивал пред ним и пред его партией.
Чтобы не возбуждать ревности и зависти и примирить два враждовавших в Медине племени, он выбирал двух наместников на время своего отсутствия из того и другого племени: Саада-ибн-Абада-Хазраджита и Саада-ибн-Муадза-Авсита.
Чтобы обратить на свою пользу острый язык сатириков, он подкупил поэта Аббаса-Ибн-Мардаса, пославши ему из одной добычи 60 верблюдов, Кааба, сына автора одной из моллакат, надевши на него свой плащ, за что получил оду "Плащ", и Хасана, написавшего в честь оправданной Айши особую оду.
Хитрость спасла жизнь Мухаммеда. Если бы он не оставил на своей постели одетого в свою одежду Али и не предпринял бы тайного бегства, может быть, корейшиты исполнили бы над ним смертный замысел. Но это не оправдание для пророка. Его поступок свойствен всякому малодушному человеку и ставит его много ниже Конфуция, который на убеждение спасти себя бегством отвечал: "Для чего мне бежать? Если добродетель, находящаяся во мне, есть дело небес, то небеса могут ей покровительствовать".
История одпольных убийств Асмы, Абу-Афака Кааба, Селлама и Абу-Софиана показывают, до каких пределов изощрился хитрый Мухаммед в коварстве. Его биографы рассказывают об этих убийствах, приводя в пример мусульманам, лукавство своего пророка.
Сам Мухаммеда иногда с удивительной откровенностью объясняет свой образ действий. После взятия Мекки к нему привели Абдаллаха, который когда-то был у него секретарем. Когда привели его и стали просить ему помилования, Мухаммед отворотился и долго молчал. Осман, брат Абдаллаха, три раза повторил свою просьбу; наконец пророк согласился отпустить Абдаллаха и при этом сказал соратникам: "Я так долго молчал с тем, чтобы кто-нибудь из вас догадался убить его". "А что же ты не моргнул нам?" - спросили его. "Глазами давать знак пророку неудобно", - ответил он.
Проявилась ли хитрость Мухаммеда в Коране? Да, её невозможно не заметить.
Многие правила Корана рисуют ловкое приспособление Мухаммеда к обстоятельствам. Например, правило о произнесении молитвы вполголоса:
"Не произноси твоей молитвы очень громко; но и не говори ее шепотом; а держись среднего между ними разговора" (17:110).
Мусульмане и теперь следуют этому правилу. А чем оно вызвано? Мухаммед узаконил полуголосовой способ чтения молитвы потому, что ему самому было выгодно так читать ее. В Мекке корейшиты запретили ему читать свои молитвы громко. Между тем ему хотелось, чтобы все-таки его поэтические композиции слышали другие, да и из мекканцев некоторым желательно было узнать, что такое он читал. И вот в хитрой голове арабского "пророка" отыскивается способ и избежать гнева корейшитов, и не лишиться возможности заронить в иное сердце семена ислама - произносить молитвы вполголоса.
На многих законах Мухаммеда лежит печать какой-то неопределенности и двусмысленности, заставляющих невольно заподозрить законодателя в желании обезопасить себя от последствий приложения этих законов.
Когда, например, его спрашивают о том, что разрешается в пищу, он отвечает: "Вам разрешаются добрые снеди" (5:6).
Когда его спрашивают, можно ли жениться на красивой многобожнице, он отвечает: "Верующая невольница лучше многобожницы, хотя бы эта и нравилась вам" (2:220).
Когда спрашивают его, можно ли снова вступить в брачную жизнь разведенным супругам, он отвечает: "Когда вы разведетесь с женами и когда они достигнут определенного срока: тогда не препятствуйте им вступить в брак" (2:232).
На вопрос, чем наградить разведенную жену, дается правило о "наделе - в благоприличном размере, как подобает людям благочестивым" (2:242).
На вопрос, можно ли войти в нежилой дом, в Коране говорится: "Не будет проступка с вашей стороны, если войдете в нежилой дом" (24:29).
Выражения типа: "не будет греха, не будет проступка, лучше, не препятствуйте" не уместны не только в законодательном кодексе, каким мыслится Коран, но и в обыкновенном разговоре. Мухаммед так привык к этим выражениям, что иногда употреблял их совершенно не на вопрос.
Пришла раз к нему женщина и жалуется на мужа, который развел ее без всякой вины. Что же он отвечает: "Если жена видит притеснение от мужа или отвращение от нее, то не будет на них греха помириться между собою искренним миром" (4:127).
Мы поймем, почему так выразился Мухаммед, когда вспомним, каким миром заканчивались у него дела с его женами, например, Асмой и Суфийей, согласившимися уступить свои права другим обитательницам Мухаммедова гарема.
Хитрый склад ума основателя ислама ясно проглядывает в таких местах, где он ложно перетолковывает некоторые факты. Дав, например, повеление подавать "милостыню" перед беседой и заметив неблагоприятное впечатление, он смягчает свое распоряжение и говорит, обращаясь к мединцам: "Может быть, вы прежде вашей беседы с ним побоялись подать милостыню" (58:14).
Следует также указать на стихи Корана, которые оправдывают безнравственные поступки Мухаммеда.
Пророк, например, позволяет нарушать клятвы, говоря: "Бог позволил вам нарушать ваши клятвы" (66:2).
Он разрешает воровство, в словах: "Кто вынужден будет голодом, когда он не имел наклонности к законопреступлению... Бог, действительно, прощающий, милосерд" (5:5).
Природа Мухаммеда вполне мирилась с безнравственными поступками, сознавала их целесообразными и называла добродетелью. Хитрость была таким свойством Мухаммеда, что ею он стал бы хвастаться, если бы в ней его и стали упрекать. Она была его убеждением, и ее он приписывает Богу во всей полноте.
Один из частых в Коране эпитетов Бога - это "Бог, самый искусный из хитрецов". Бог представляется говорящим такие слова:
"Тех же, которые считают наши знамения ложными, Мы незаметно доведем до погибели, так что они того и не узнают; Я буду давать отсрочки им, Моя хитрость велика" (7:181–182);
"Они ухищрялись своей хитростью, а Мы ухищрялись своей хитростью, так что они и не догадались" (27:51).
Вследствие своего глубокого убеждения в том, что хитрость - добродетель, Мухаммед не мог иначе выражаться в Коране.
Хитрость Мухаммеда нельзя не видеть в тех стихах Корана, которыми он отвечал на требования от него чуда, объяснял военные удачи и неудачи. Мусульмане, воспитанные в духе этой хитрости, едва ли могут видеть ее в деятельности Мухаммеда и в Коране. По преданию, им позволяется самим пророком употреблять так называемую "благочестивую ложь" в четырех случаях:
1) для спасения жизни;
2) для устройства мира или согласия;
3) для убеждения женщины и
4) в путешествии или войне.
В Турции продажные улемы не так давно провозглашали, как государственный закон, обычай вступающих на трон султанов истреблять своих братьев, мотивируя его словами своего пророка, что "беспокойство страны хуже, чем убийство". А когда султан задумывал вопреки заключенному миру напасть на соседей, как, например, Селим на Кипр, то улемы указывали на пример того же пророка, который в восьмом году гиджры, несмотря на мирный договор, напал на Мекку и завоевал ее.
МСТИТЕЛЬНОСТЬ МУХАММЕДА
Мстительность арабов-язычников перенесена Мухаммедом в ислам как добродетель. Древний араб смотрел на месть как на обязанность. Никакие земные расчеты не могли заставить его отказаться от мести. У современных арабов она сохранилась; у них сложилась даже поговорка: "Хотя бы адский огонь был моим уделом, но я не откажусь от мести".
Вина за это зло всецело падает на Мухаммеда. Местью наполнен весь мединский период его жизни. Из чувства мести он предпринимал разбои, походы и битвы и не упускал случая в мщении излить свою злобу. Как только попались ему в Бадре прежние враги Назр-ибн-Харис и Окба, он приказал их умертвить. Под влиянием мести он молился об избиении врагов и не мог удержать себя от поругания над их трупами. После Оходского поражения месть овладела всем существом Мухаммеда; он послал отряд вдогон за победителями и обнародовал такие стихи, которыми объявлялось, что в мести жизнь для людей рассудительных. По той же мести Мухаммеда мекканцы, огорчавшие его в первые десять лет его проповеди, объявляются в Коране самыми нечестивыми людьми в мире.
Мстительные люди неразборчивы в средствах мести, природа их груба, по характеру они жестоки. Мухаммед в жестокости своей превосходил других. Ему были чужды эстетические удовольствия, он презирал искусство. Музыку он терпеть не мог и, когда слышал ее, затыкал уши.
Нафи рассказывает, что когда шел с Ибн-Омаром, послышались звуки свирели и Ибн-Омар, заткнув пальцами уши, своротил на другую дорогу. "Я спросил Ибн-Омара, зачем он так сделал, и тот отвечал, что так поступал пророк, когда слышал звуки музыки".
Пророк Аравии лишен был чувства сострадания. Заподозрив евнуха в привязанности к Савде, он послал его в пустыню. Когда приближенные сказали ему, что евнух умрет в пустыне с голоду, он позволил ему только два раза приходить в город за пищей.
Если верить толковникам Корана, грубость и черствость Мухаммеда доходила до заглушения родственных и сыновних чувств. Во время похода, проходя мимо могилы матери, он остановился, прослезился и хотел было помолиться, но вдруг встрепенулся и прочитал:
"Не подобает пророку и верующему просить у Бога прощения многобожникам, хотя бы они были близкими родственниками, после того, как объявлено, что они будут изгнаны в огонь геенский" (9:114).
В другой раз он задумался было о своих родителях, но тут пришел к выводу, что с него "не спросится ответственность за идущих в адский огонь"(2:13).
Злоба его к врагам и огрубение сердца росли в нем прогрессивно. Политические соображения перепутывались с религиозными стремлениями и сделали его несчастием для Аравии. Перерезать и замучить на глазах сотни людей для него ничего не стоило. Когда над Бени-Корейзой был произнесен бесчеловечный приговор об отсечении головы 600 пленникам, и одни стали уговаривать пророка, а другие говорили, что пророк посрамил себя поступком, достойным идолопоклонника, Мухаммед объявил, что приговор этот сходит с третьего неба.
В 628 году зять Мухаммеда Зейд, возвратясь из похода, с целью мщения Бени-Фезари, рассказывал пророку:
"Начальницу племени шестидесятилетнюю Омм-Кирфу я взял с дочерью и братьями. Посмеявшись над ними, я привязал одну ногу Омм-Кирфы к одному верблюду, другую к другому и погнал животных в разные стороны. Двух братьев начальницы я предал смерти. А дочь я привел тебе, пророк". Мухаммед, выслушавши это, обнял Зейда и поцеловал.
Вот еще факты, показывающие, как жестоко обращался сам Мухаммед с некоторыми виновными лицами.
Раз привели к нему воров. Он приказал раскаленным железом выколоть им глаза и бросить их связанными на мединскую площадь, где преступники померли в страданиях от боли и в мучениях от жажды.
В другой раз несколько бедуинов из племени Ульк пришли в Медину и приняли ислам. Пророк оставлял было их, как полезных для битвы людей. Но лихорадочный воздух Медины не понравился жителям легких пустынь. На возвратном пути они раскаялись в принятии ислама и воровски увели несколько мединских верблюдов. Посланные Мухаммедом вдогон за бедуинами привели их в Медину, и тут пророк приказал отрубить им руки и ноги, выколоть глаза и в таком состоянии бросить на раскаленный песок для испытания всех предсмертных ужасов.
Эту жестокую расправу Мухаммед узаконил ее в Коране: "Вору и воровке отсекайте руки в воздаяние за то, что сделали они, в назидание от Бога" (5:42).
Крайняя жестокость Мухаммеда поставила в затруднение даже мусульманских законоведов и заставила их придумывать разные способы смягчения, причем дело не обошлось без разноречий:
Абу-Халифа, например, говорит, что отсечению руки должно подвергать только за вещь в 10 диргем;
Аш-Шафи - в 4 динара, или в 12 диргем,
а Малик - в 3 диргема.
Мухаммед должен был почувствовать, что он зашел слишком далеко. К нему пришла одна женщина с отсеченной за кражу рукой и спросила, можно ли ей покаяться во грехе и простится ли он ей. Мухаммед отвечал:
"Кто покается по совершении беззакония и исправится, к тому Бог милостив: потому что Бог прощающий, милосерд" (5:43).
Значит, он поступил с женщиной немилосердно. Но грубость его оставила не один памятник по себе в Коране. Она невольно выливалась в стихах его, когда он заговаривал о врагах и грозил им несчастиями. Вот идеал его отношении к неверующим:
"Им воздаянием будет только то, что они или будут убиты, или будут распяты, или руки и ноги у них будут отсечены накрест. Такое посрамление такое будет им в здешней жизни, а в будущей жизни - им будет великая мука" (5:37).
Смотря глазами варвара на будущее и прошедшее, он везде всех изобразил в варварском виде. Пророки у него подобны ему самому. Например, Моисей, увидавши слитого тельца, бросается на брата, схватывает его за волосы и тащит; а Аарон кричит ему:
"Сын моей матери, не радуй врагов моих посрамлением меня, не тащи меня за бороду, за голову" (7:149 и 20:95).
Фараон, например, так говорит волхвам, уверовавшим в Моисея:
"Велю отсечь у вас руки и ноги накрест; велю распять вас на стволах пальм, и узнаете, кто из нас жесточе наказывает, кто устойчивее в этом" (20:74).
Еще рельефнее грубость Мухаммеда сказалась в изображении им Бога. Милосердому Богу он приписывает такие же действия, как нечестивейшему из людей:
"Получившие Писание, уверуйте в то, что ниспослали Мы в подтверждение того, что у вас есть, прежде нежели Мы исказим лица ваши и переворотим их назад: или Мы проклянем вас" (4:50).
В другом месте о самом Мухаммеде Бог выражается такими словами:
"Если бы он выдумал о Нас какие-нибудь выдумки, то Мы схватили бы его за правую руку, пересекли бы жилы в нем, и ни один бы из вас не заградил его" (69:44–47).
Нельзя не видеть той же грубости и жесткости Мухаммеда в многочисленных угрозах истреблением на земле и муками в аду, какие он расточал. Самые идеи этих бедствий и мучений, выраженые в той форме, как они представлены в Коране, могли прийти в голову только грубому и мстительному человеку, каким был арабский пророк.
ПОХОТЬ МУХАММЕДА
Если в изображении ада такое значение имела жестокость Мухаммеда, то в картинах рая нельзя не видеть отражения другой черты его характера, именно чувственности. Число жен его и наложниц, отнятие жены у усыновленного приемыша, скандал с Марией Коптянкой и многие другие факты из семейной жизни Мухаммеда показывают, что он был крайне плотоугодный и чувственный человек.
О сладострастии его знали и вблизи и вдали. Ближние возбуждали в своих дочерях любовь к нему и приводили к нему пленниц, дальние посылали ему в подарок невольниц. Известно, что когда он умирал на коленях Айши, к нему шла от начальника киндитов какая-то красавица Катайла, которая, узнав о смерти сладострастного пророка, отпала от ислама и утешила себя на родине другим супружеством.
Страсть Мухаммеда к женщинам не оставляла его в на молитве. Во время молитвы он шалил с молоденькой Айшой, прятал голову свою под ее покрывало, ласкал ее. Недовольный тем, что Айша была тонка и худощава, он не стыдился обратиться к матери ее с просьбой, не знает ли она средства сделать ее потолще.
"Мать моя, - говорит в Айша, - нашла, что мне ничто не может помочь лучше огурцов и свежих фиников... питаясь ими, я немного потолстела".
Иногда пророк искал и ощущал удовольствие в пошлых картинах сладострастия. Он любил раздевать своих жен и, как говорит предание, в таком состоянии потешался, глядя на них и плеская их водою. Играя с Айшей, когда ей было семь лет, он поставил ее в такую неприличную позу, что та обругала его.
Не довольствуясь обыкновенным браком, Мухаммед дал пример так называемого временного брака, который практикуется доселе в шиитских странах и который состоит в союзе мужчины с женщиной на условленное время, заключается и расторгается без позволения родителей и без всяких формальностей.
Свою страсть к женщинам Мухаммед не только не скрывал, а выставлял как добродетель. Молитва, благовония, женщины - вот три предмета, которые Он называл любимыми. Он даже хвастался перед асхабами тем, что всех превосходит в четырех вещах: в силе, щедрости, массивности кулака и силе к супружеским наcлаждениям.
Современники не могли без удивления смотреть на его бесцеремонные отношения к женщинам и различно выражались о нем.
Иудеи говорили: "Мухаммед самый низкий человек, имеет девять жен и старается только жениться".
Абу-Софиан сравнивал его с верблюдом, ноздри которого не удержимы никакой уздой.
А его последователь Ибн-Аббас снисходительно сказал: самый главный из нас, был самым первым в любви к женщинам.
Современные вам мусульмане держатся такой теории, что пророк их был награжден Богом половой силой, равной силе сорока мужчин, и что сами они почтены в сравнении с иноверцами удесятеренною половою способностью.
Эта извращенность нравственных понятий и самообольщение мусульман есть одна из причин их коснения в невежестве и распространения среди них всех видов разврата. Эта же причина мешает им трезвыми глазами посмотреть на себя и беспристрастно оценить нравственное достоинство лжепророка.
Между тем этот пророк должен понести всю ответственность за нравственную слепоту мусульманских обществ. Мы можем указать несколько фактов, наглядно показывающих, как он распространял свое деморализующее влияние на своих последователей. Когда, например, мединцы отказывались от похода в Табук, он начинает бить на чувственные наклонения их и соблазняет их обещанием красивых пленниц.
"Пойдем, на войну с сынами Асфара; там мы возьмем в добычу красивейших дочерей их".
Характерный рассказ передает Гишами:
Во время одной экспедиции Мухаммед поравнялся с одним из последователей своих Джабиром и спросил его, женат ли он. "Да", - отвечал тот. "А на молоденькой девице или на вдове"? Джабир ответил, что на пожилой женщине. "Зачем же ты не женился на молоденькой, чтобы и она с тобой могла поиграть и ты с нею?" - переспросил Мухаммед. "Мой отец, - сказал Джабир, - оставил семь дочерей, и я взял ради этого женщину поопытнее в хозяйстве".
Слова Джабира были хорошим уроком для пророка, но его речь показывает только, как он развращал семейные нравы арабов.
Коран послужил для Мухаммеда орудием возбуждения чувственности в его последователях. Чувственность Мухаммеда, доходившая до цинизма, была причиною того, что так много стихов в Коране отведено как на описание и защиту своего гарема, так и на убеждения и угрозы женам. Вследствие той же чувственности Мухаммед не постыдился разрешить себе в Коране такое число жен, которое не позволено другим:
"Пророк! Мы разрешили тебе брать в супруги тех, которым дашь ты брачные дары; невольниц, какими овладеет рука твоя из той добычи, какую доставил тебе Бог; дочерей дядей твоих и дочерей теток твоих по отцу; дочерей дядей твоих и дочерей теток твоих по матери; тех, которые вместе с тобой переселились сюда, и всякую верующую женщину, если она отдаст себя пророку, если пророк захочет жениться на ней: это твое особенное право, а не всех верующих" (33:49).
Все эти факты, только унижают Коран и говорить о них, как об откровениях мог только такой человек, которого страсти помрачили настолько, что он не мог отличать нравственное от безобразного.
Чувственной страстности Мухаммеда ислам и Коран обязаны учением о гуриях. Тут можно видеть только идеал жизни сладострастного автора Корана. Сопоставление сур Корана с жизнью арабского пророка только подтверждает это.
Во-первых, чувственные наслаждения рая им обещались только для мужчин, так как им он обещал гурий, а женщинам ничего; о последних он стал говорить только тогда, когда они сами потребовали этого, и притом о них говорил он в неопределенных фразах.
Во-вторых, о гуриях Мухаммед говорил только в меккский период своей жизни, когда у него была только одна шестидесятилетняя супруга, не позволявшая ему привести в свой дом соперниц; когда же гарем его заключал в себе десяток женщин, предупреждавших его желания, мечтать о гуриях ему не было повода, и потому о них им не было сказано почти ни слова.
Из этого следует, что в описаниях Корана о чувственных наслаждениях в раю выражались тайные желания не удовлетворенного супружеской жизнью Мухаммеда. Если мы обратим внимание на некоторые выражения его, то еще более в этом убедимся. В одном месте Корана мы читаем:
"А они созданы Нами особым созданием, Мы положили им быть девами, мужьям милыми, по возрасту равными" (38:52).
Стих этот явился у Мухаммеда тогда, когда он жил с Хадиджей, бывшей на пятнадцать лет старше его, и как бы выражал собою неудовлетворенность пророка своим супружеством. В другом месте Корана, относящемся к тому же периоду, говорится:
"В них будут скромные взором, добротные, красивые, укрытые в шатрах... с ними прежде не сообщались ни люди, ни гении" (55:71–74).
Тут уже ясно слышится голос сладострастного супруга, обреченного жить со вдовою, не милой ему и не равной годами. Обстоятельство это дает право предполагать, что в Коране отобразились не только сознательные, но и затаенные в глубине сердца Мухаммеда желания, мечты и размышления.
Даже такую привилегию, приписанную себе арабским пророком, как неограниченное число жен, нельзя считать сознательным грехом его. Если Мухаммед разрешил себе от имени Бога неограниченное число жен, то он не шел совершенно наперекор понятиям своего народа, а подчинялся только восточным вкусам. Обстоятельство это свидетельствует только о том, что основатель ислама был простой восточный араб, со всеми его слабостями, страстями, понятиями и вкусами; вследствие чего он не мог внести в жизнь своего народа более совершенных нравственных понятий и в своей реформаторской деятельности явился только фокусом, в котором отражаются все свойства старого араба-язычника, и из которого происходят все недостатки современного мусульманина.
МАНИЯ ВЕЛИЧИЯ МУХАММЕДА
Религиозность Мухаммеда и религиозность, доходившая до крайней степени напряженности, была тем его свойством, которое подкупало в его пользу арабов.
Вера и неверие, победа и поражение, по его убеждению, зависели от Бога. Всякое событие в жизни, неурожай и голод, смерть и избавление от нее заранее определялись Богом. Таким образом, крайняя религиозность Мухаммеда была причиною всех тех стихов Корана, в которых ясно проглядывает фаталистическое мировоззрение. Этой же чертой характера Мухаммеда объясняются и такие стихи, где он свои недостатки (например, малограмотность, частое забвение), свои несчастия и удачи (например, в битвах) приписывал влиянию Бога и Его намерениям. Понятно, какое сильное впечатление должна была производить эта религиозная настроенность Мухаммеда на арабов. Но у него она доходила до крайней степени убежденности в себе и самообольщения. Нам достаточно указать в Коране только следствия самообольщения Мухаммеда.
Они сказались прежде всего в таком восторженном тоне Корана, который свидетельствует о ненормальном состоянии сознания автора его. Так как обман его состоял в том, что он своим субъективным возбуждениям придавал объективное значение, то он не мог выражать свое болезненное сознание в нормальной форме. Вместо здравого выражения собственных состояний он употребляет неестественную форму второго и третьего лица, когда говорит о себе. Например, рассказывая о призрачном видении ангела, он выражается так:
"Его научил крепкий силою... он явился ему... он некогда видел его в другой раз" (53:5, 6, 13).
Даже тогда, когда он говорит о своем значении, правах и способностях, он употребляет или форму третьего лица, или свое имя, как, например:
"Мухаммед только посланник" (3:138).
В здравом состоянии такая форма употребляется чрезвычайно редко и только людьми, обольщающимися своим величием и славой, каковыми, например, были древнеримские диктаторы.
Обстоятельство это показывает, что в процессе самообольщения Мухаммеда большое значение имело его честолюбие, которое и выплыло наружу в последний период его жизни в присвоении себе разных преимуществ.
Самообольщение Мухаммеда свидетельствуется в Коране стихами, в которых он обличает самого себя и обнаруживает иной раз такие слабости, которые прежде старался замаскировать. Примерами могут служить самообличение за отвержение слепца Абдаллаха-ибн-Омм-Мактум (80 гл. и др.) и исповедь по поводу брака с Зейнабой:
"Когда ты говорил тому, кого облагодетельствовал Бог и облагодетельствовал ты: “удержи за собой супругу твою и бойся Бога"!” ты скрывал тогда в своей душе то, что Бог хотел сделать явным" (33:37).
Искренность арабского пророка в своем самообольщении завела его в такой лабиринт затруднений, которые лучше других фактов разоблачают его мнимое пророческое достоинство. Только искренно самообольщенный и глубоко верующий в себя человек мог утверждать, что он может творить чудеса и послать на народ свой тяжелые бедствия. С другой стороны, только глубоко обманувшемуся в себе свойственно отказаться от чудотворной силы, когда ее потребовали, и от угроз, когда их спросили.
Никто, кроме самообольщенного человека не способен быть таким восковым шариком в руках обстоятельств, каким был Мухаммед.
Его глубокая вера в себя проявилась в борьбе с лишениями, в терпении обид и в победе над препятствиями. Но его самообольщение, бывшее следствием впечатлительности его натуры, сказалось в тех извилистых путях, по которым его водили обстоятельства. Каждое явление в его жизни производило на него впечатление и изменяло его самосознание. Малейший случай, минутное неудовольствие, совет, жалоба, обвинение, ссора жен - все на него действует и отражается не только на его нервной системе, но и на его мировоззрении.
Все это характеризует не крепкого духом посланника Божия, какими были пророки Библии, а слабую впечатлительную душу болезненного и самообольщенного самозванца.
КОРАН КАК ЗЕРКАЛО МУХАММЕДА
Таким образом, мы видим, что каким Мухаммед был в своей жизни, таким он оказывается в Коране. Коран - это зеркало Мухаммеда, или, по арабской пословице: "Его характер - Коран". Когда арабы спрашивали Айшу о Мухаммеде, она говорила: "Характер пророка заложен в Коране".
Что же мы должны сказать о вере современных мусульман в личность Мухаммеда и в Коран, который, по их мнению, создан не Мухаммедом, а существует от вечности на престоле Божием и лишь по частям был продиктован ему архангелом Гавриилом?
Мы должны сказать следующее:
Между обстоятельствами жизни Мухаммеда и его откровениями в Коране существует неразрывная связь.
Страна, в которой жил Мухаммед, своими впечатлениями на него положила неизгладимую печать не только на язык и выражения, но на мысль и на догмат книги ислама.
Арабские, иудейские и христианские элементы исчерпывают собою почти все содержание Корана с сохранением следов способа ознакомления с ними Мухаммеда. Своеобразная же комбинация их в Коране объясняется различными обстоятельствами в жизни основателя ислама.
Перемена в общественном положении Мухаммеда с переселением его из Мекки в Медину сопровождалась такою переменой в его откровениях, что причинная связь последних с первыми делается несомненной.
Изменение откровений касалось не только содержания, но и формы, их внешней отделки.
Различные отношения между Мухаммедом и иноверцами в разное время вели его к разным взглядам на их учение, на религию вообще и на собственную миссию.
В историю пророков Мухаммед вносил черты из собственной деятельности. В изображение всеобщего суда и загробной жизни он перенес картины из испытанной им действительности.
Семейные обстоятельства Мухаммеда послужили не поводом, а причиною многих законов Корана.
Разные случайные обстоятельства, как-то: советы, жалобы, улики, слова и поступки разных лиц и разные приключения в походах - были для Мухаммеда причиною, а не поводом к объявлению очень многих стихов Корана.
Черты жизни, способностей и характера Мухаммеда отобразились в Коране, как в зеркале, и проявились не только в изложении его, но и в содержании.
Следовательно, учение мусульман о Коране как вечном и несотворенном слове Божием находится в противоречии с фактами и не имеет основания. Коран должен быть признан произведением самого Мухаммеда.
Что же касается личности Мухаммеда, то нет недостатка в таких фактах и личных качествах его, которые противоречат мусульманскому же идеалу пророка. От остальных арабов его отличала только ошибка самосознания. С убеждением приписать свое произведение Богу значит быть самообольщенным и находиться не в нормальном состоянии самосознания.
Публикуемый отрывок из книги: «Зависимость мнимобожественных откровений Корана от обстоятельств жизни Мохаммеда»
Источник
Комментариев нет:
Отправить комментарий